Знаете, в последнее время увлеклась прерафаэлитами, в числе которых не могу не выделить Дж. Уотерхауса, как мастера, наиболее точно и ясно, на мой взгляд, передавшего саму идею братства прерафаэлитов. Здесь, с вашего позволения, рассмотрю одно из наиболее известных его полотен, "Даму из Шалот".

Сюжет полотна позаимствован из одноименного стихотврения А. Теннисона по мотивам артурианы.

А вот и ссылочка:)

Технически полотно решено в свойственной мастеру манере: теплые тона на втором и третьем планах смягчаются оттенками голубого, модель выписана тщательно, но очень мягко, опять же, в любезных Уотерхаусу золотисто-охряных тонах. Художник очень подробно прописывает детали: вышивку, украшения, не заостряя, тем не менее, внимания на деталях камыша, непрописанность которого, кстати, мастерски решена: крупная общая масса уравновешена маленькой птицей, почти незаметной в зарослях.

Так же первый план богат аллюзиями: та самая одинокая птица, будто намеренно наклоненная вниз - совсем такая же, как и волшебница - маленькая, несчастная, печально клонящая голову; огромной площади вышитое полотно, которым крыта ладья, опять же, указывает на одиночество девушки, не имеющей возможности заняться ничем, кроме бесконечного рукоделия, коим она скрашивает свое существование; на последнее намекает и лестница, засыпанная листьями - ведь, кроме волшебницы, на острове никто не живет... Весьма символичны на первый взгляд кажущиеся неуместными свечи белого воска - ведь и девушка одета в белое. Две свечи уже оплыли, последняя гаснет от легкого дуновения - и сама волшебница угасает с каждым мгновением.

На примере "Дамы из Шалот" мы наблюдаем гениальное сочетание реалистической манеры исполнения и принципа построения композиции в духе раннего Ренессанса, к возрождению которого и стремились прерафаэлиты. Эмоциональное напряжение показано лишь выражением лица героини, композиция же совершенно статична: обратите внимание - ни одна линия, ни одна деталь, кроме фонаря и пяти стеблей камыша, не нарушает мерную устойчивость вертикалей и горизонталей. Однако эта статика, эта намеренная скупость движений еще более подчеркивают трагизм предчувствия гибели, трагизм увядания.

Полотно Уотерхауса - жемчужина британской живописи XIX века, и, на мой взлгяд, сильнейшее произведение этого художника.

А вот и стихотворение Теннисона:

I
Среди долин, среди холмов,
Полей ячменных и лугов,
Одетых россыпью цветов,
Течет река. Вдоль берегов
Лежит путь в Камелот.
Спешит тропою местный люд,
В затонах лилии цветут.
Стоит пустынный остров тут
Зовется он Шалот.

Порой в порывах ветерка
Стволы осин дрожат слегка,
И день за днем несет река
Листы с деревьев островка
В могучий Камелот.
Четыре серые стены
И башни с берега видны
Там, где живет средь тишины
Волшебница Шалот.

Весь остров магией объят.
И мимо молчаливых врат
То барку лошади влачат,
То лодки быстрые летят
В могучий Камелот.
Но кто, при солнце иль луне
Саму ее видал в окне
Или на башенной стене -
Волшебницу Шалот?

Лишь слышат пред началом дня,
Серпами острыми звеня,
Жнецы в колосьях ячменя,
Как песня, за собой маня,
Несется в Камелот.
Иль в час, когда луна взошла,
Селяне, завершив дела,
Вздохнут: "Знать, песню завела
Волшебница Шалот."

II
В высокой башне с давних пор
Она волшебный ткет узор,
Суровый зная приговор:
Что проклята, коль кинуть взор
Рискнет на Камелот.
Не ведая судьбы иной,
Чем шелком ткать узор цветной,
От мира скрылась за стеной
Волшебница Шалот.

Дана отрада ей в одном:
Склонясь над тонким полотном
В прозрачном зеркале стенном
Увидеть земли за окном,
Увидеть Камелот.
Там отражений череда
Сменяется: бредут стада
И тихо плещется вода
У острова Шалот.

На глади зеркала скользят
Малютка паж, гурьба ребят,
В седле гарцующий аббат,
Иль бравых рыцарей отряд,
Спешащих в Камелот.
Любой из них себе избрал
Прекрасной дамы идеал,
Но клятвы не один не дал
Волшебнице Шалот.

И отражений светлый рой
Она в узор вплетает свой,
Следя, как позднею порой
За гробом певчих юных строй
Шагает в Камелот;
Иль бродят ночью вдалеке
Влюбленные - рука в руке.
"Как одиноко мне!" - в тоске
Воскликнула Шалот.

III
На расстоянье, что стрела
Свободно пролететь могла,
От замка, где она жила,
По той дороге, что вела
В могучий Камелот,
Среди колосьев ячменя
Сверкала яркая броня -
То ехал, шпорами звеня
Отважный Ланселот.

Едва ль доселе видел свет
Подобный благородства цвет.
В доспехи ратные одет,
Овеян славою побед
Скакал он в Камелот.
И сбруя на его коне
Пылала в солнечном огне,
Как звезд плеяда в вышине
Над островом Шалот.

Седло под рыцарем лихим
Мерцало жемчугом морским;
Забрало и перо над ним
Сияли пламенем одним -
Так ехал Ланселот.
Он привлекал невольно взор,
Как ночью - яркий метеор,
Что звездный бороздит простор
Над островом Шалот.

Скакун резвился вороной,
Герб серебрился расписной,
И кудри черные волной
Струились по броне стальной -
Так ехал Ланселот.
Храбрейший рыцарь на земле,
Он песню распевал в седле
И отразился в хрустале
Волшебницы Шалот.

И, прекратив плести канву,
Она впервые наяву
Узрела неба синеву,
Блеск шлема, лилии во рву
И дальний Камелот.
Со звоном треснуло стекло
И ветром на пол ткань смело.
"Проклятье на меня легло!" -
Воскликнула Шалот.

IV
Покрылись мглою небеса,
Умолкли птичьи голоса,
Шумели хмурые леса,
Дождей холодных полоса
Объяла Камелот.
В заливе, где растет ветла,
Ладья печальная ждала.
И имя ей свое дала
Волшебница Шалот.

И, отрешившись от тревог,
Что ей сулит жестокий рок,
Как в час прозрения пророк,
Она взглянула на поток,
Бегущий в Камелот.
А в час, когда багрян и ал
Закат на небе догорал,
Поток речной ладью умчал
Волшебницы Шалот.

Струились белые шелка
В дыханье легком ветерка,
И листья падали, пока
Ладью ее несла река
Все дальше в Камелот.
И мир окрестный, замерев,
Внимал, как льется меж дерев
Прощальный горестный напев
Волшебницы Шалот.

Печальный гимн ушедших дней
Звучал то тише, то сильней,
А сердце билось все слабей
И становилось все трудней
Смотреть на Камелот.
И только в сумраке ночном
Встал над рекою первый дом,
В ладье уснула вечным сном
Волшебница Шалот.

И, в белый шелк облачена,
Как призрак мертвенно-бледна
Вдоль темных стен плыла она
Сквозь царство сумерек и сна -
Сквозь спящий Камелот.
Покинув лавки и дворцы,
Дворяне, дамы и купцы
Сошлись на брег; и мудрецы
Прочли: "Леди Шалот".

Но кто она? Никто не знал.
Весь город ужас обуял.
Любой себя - и стар, и мал -
Знаменьем крестным осенял.
Лишь рыцарь Ланселот
Сказал, шагнув за круг людей:
"Она была всех дам милей.
Господь, яви же милость ей,
Прекраснейшей Шалот!"

Хостес, я еще потом дописала и ссылку добавила. Так сказать, лучше один раз увидеть, чем пол часа читать глупую писанину Злобного Муха:)

Добавлено (29.10.2007, 21:38)
---------------------------------------------
Наконец сылка открылась, не прошло и 10 минут, эту картину я не видела, хотя много имею книг по живописи. Очень понравилась. Ты точно передала, то что хотел выразить художник. "5" тебе.

Хочу немного рассказать об одном из талантливейших русских пейзажистов, к сожалению рано умершего, и не очень сейчас известного, а скорее забытого, широкому кругу населения, Руфиме Гавриловиче Судковском (1850-1885). Сын очаковского священника, он воспитывался в Херсонской духовной семинарии и, не кончив курса, перешел в Академию. Но и там курса тоже не окончил и уехал за границу совершенствовать талант. В 1880-х годах он сразу получает большую известность, и Академия удостаивает его звания Академика. Мотивы картин Судковского чрезвычайно разообразны. По силе и мощи кисти он не имел себе конкурента среди сотоварищей. Умер он совершенно неожиданно, от брюшного тифа, и смерть его стала весьма крупной утратой для русского пейзажа. После Васильева, не появилось таланта настолько своеобразного, Как рудковский. Из картин его особенно следует указать на следующие: Перед бурей, Бурное море осенью (особенно мне нравится), Прозрачная вода. Последняя картина едва не лучшее произведение художника, послужила поводом к обвинению его в заимствовании мотива у Куинджи. Но этюд, написанный Судковским в Севастополе во время штиля, доказывает всю несостоятельность этого обвинения.

КОВРОТКАЧЕСТВО

Обработка шерсти и изделий из нее была исключительно женским делом.

В Казикумухском округе изготавливались гладкие ковры - "туруты", войлочные ковры и изделия из войлока, вышитые ковры и ковровые изделия. Безворсовые ковры, изготавливающиеся в селениях нынешнего Кулинского района (селения Цовкра II и Хосрех), входили даже в состав дани натурой, которую в ХVIII в. взимали лакские правители с жителей Хосреха. Ковры - "туруты", в отличие от всех других видов ковров, вырабатывались на узких горизонтальных ткацких станках. Они украшались яркими продольными полосами, иногда с геометрическим орнаментом, а селение Вихли славилось своими клетчатыми паласами "чирчри".

В Лакии во многих селениях было развито войлочное производство. Из войлока изготовляли зимнюю обувь, верхнюю одежду для пастухов, а войлочные подстилки служили вместо простыни. Изготовлялись также войлочные ковры, несущие в себе древние традиции ковров типа "арбабаш". Причем для лакцев характерны войлоки, изготовленные в валяльной технике, из 2-3 цветов.

Во второй половине XIX в. в Кумухе культивируется вышивание по шелку, коже, атласу, бархату, сукну как важная отрасль женского труда. Были распространены и вышитые ковры и ковровые изделия, орнаментальные мотивы и колористическое решение которых имели древние традиции и отличались самобытностью и своеобразием.

Добавлено (08.11.2007, 19:13)
---------------------------------------------

Репродукций нету? Ну и обращайся тогда ко мне - я не жадная:)

Добавлено (11.11.2007, 02:15)
---------------------------------------------
ДУЧЧО ДИ БУОНИНСЕНЬЯ (Duccio di Buoninsegna) (ок. 1260 Сиена 1318-1319 там же) итальянский художник Проблема раинего творчества. Первый документ в котором упоминается имя Дуччо датирован 1278; в нем сообщается об украшении 12 шкафов. В следующем году он получил плату за работу над "Биккерной". Однако эти документы ничего не говорят о образовании художника доказавшего вскоре свое мастерство получив заказ на "Маэсту" ("Мадонна Ручеллаи") для ц. Санта-Мария Новелла во Флоренции. Ученый язык этого произведения в малой степени связанный со старой сиенской культурой византийского толка положил начало совершенно новой традиции во флорентийской живописи где до сих пор господствуещее положение занимало искусство Чимабуэ. Таким образом эта взаимосвязь Дуччо и Чимабуэ отмеченная современными исследователями позволяет предположить что становление Дуччо происходило в рамках архаичной сиенской традиции XIII в. Прежде чем высказать допустимую гипотезу о покрытом тайной раннем творчестве Дуччо некоторые авторы отметили в его живописи достаточно нестабильное равновесие разных тенденций: строгих византийских канонов в трактовке дальнего плана влияние подчеркнутой выразительности и восточной техники К.оппо ди Марковальдо (в Сиене в 1261) наконец отражение искусства Чимабуэ предшествующее фрескам базилики в Ассизи. Дуччо были даже приписаны некоторые произведения ("Распятие" Флоренция Палаццо Веккио). Связь молодого Дуччо с Чимабуэ подтверждает кроме того тот факт что он вероятно под руководством Чимабуэ работал над сценами из Ветхого завета в верхней церкви в Ассизи. Лучше всего это подтверждают сохранившаяся часть "Распятия" и одна из фигур ангелов в трансепте (Лонги); эта концепция кажется наиболее правдоподобной и по хронологии если допустить что произведения о которых идет речь исполнены Дуччо до 1285 когда была создана "Мадонна Ручеллаи".
Ей предшествует "Мадонна с младенцем" (Сиена музей собора) образ полный патетики и большого благородства; здесь влияние Чимабуэ характерное для раннего периода творчества Дуччо сочетается с пережитками византийской классицизирующей традиции. "Мадонна Ручеллаи". Эти пережитки гораздо меньше заметны в знаменитой "Маэсте" ("Мадонне Ручеллаи") исполненной Дуччо в 1285 (Флоренция Уффици). Старые схемы интерпретируются здесь с некоей внешней вибрирующей концентрацией и передают новую элегантную готическую чувственность. Пластическая сила Чимабуэ приобретает здесь легкость характерную для резьбы по слоновой кости; она смягчена ярким колоритом более правдоподобна и однако несет на себе сильный отпечаток классической античности. "Мадонну Ручеллаи" отличает таким образом торжество классицизирующей концепции готического обновления тосканской живописи. Эхо передовых французских течений а так же флорентийский язык созданный Джотто и основанный на рациональной конструкции пространства и объема будут интепретированы Дуччо и его учениками с элегантностью форм антикизирующей ценностью тонов и гармонией линий и ритмов. Позже будет отмечено что эта стилистическая зрелость Дуччо окажет обратное влияние на самого Чимабуэ. Доказательством этому служат и различные мнения относительно атрибуции некоторых произведений которые приписываются то Дуччо то Чимабуэ ("Мадонна с младенцем" Кастельфьорентино; "Бичевание Христа" Нью-Йорк собрание Фрик; "Маэста" Болонья ц. Серви). От "Мадонны Ручеллаи" к "Маэсте" (1285-1308). Вскоре после этого Дуччо создал несколько значительных произведений небольшая "Маэста" (Берн Художественный музей) миниатюрная "Мадонна францисканцев" (Сиена Нац. пинакотека) и рисунок для витража в хоре сиенского собора Сиены документально датированный 1288.